<<----- парковка "Монастыря грехов"

"Хамелеон" стала для двух людей пограничным местом, о котором знали только двое и это к лучшему, ибо отчитываться потом перед главами кланов крайне не хотелось. Припарковавшись, девушка быстро кивнула портье и прошествовала внутрь. Здесь никто не задавал ненужных вопросов: "к кому вы?", "кто вы?" и так далее. Просто в гостинице девушку уже знали, она всегда приходила тихо, так же впрочем и тихо уходила. Гостиница импонировала тем, кто хотел убежать от проблем на одну-две ночи, чтобы его не нашли, так как только тут за отдельную сумму можно было остаться без какой либо документации.
312... Амелия подошла к лифту и нажала на маленькую позолоченную кнопочку. Лифт приехал мгновенно, так же, впрочем и доставив девушку на третий этаж. Не оборачиваясь, Гера прошла к нужному ей номер. Дверь он никогда не запирал, ожидая её, замок всегда запирала Гера, как впрочем и отпирала его тоже она, всегда уходя первой. Выдохнув, Амелия открыла дверь, и скользнула в комнату.
По комнате разливалась тихая музыка, а в углу, на кресле восседал её оппонент, держа в руках бутылку с алкогольным напитком. Сначала Гера не поняла, что это, но запах мартини быстро освежил ей память.
- А ты все пьешь эту гадость, Фокс? - улыбаясь одними уголками губ спросила Корвинус. Гера прошла по комнате, сев в соседнее кресло от Игры, девушка снова закурила. Она вообще в последнее время много курила, не заботясь о последствиях.
- Зачем звал? Или как обычно? - устало спросила девушка, затягиваясь. Пепельница стояла на небольшом столике и, придвинув её ближе к себе, Гера стряхнула пепел с сигареты, подняв глаза на Миллера в ожидании ответа.

- А зачем я еще тебя могу позвать? Ну, да, черт возьми, зачем же еще?! Это мысль одновременно злила Геру, но вспоминая о прошлых выходках с Миллером, снова пробуждала похотливые желания. Каждый раз, и идя к нему и уходя от него, она думала, что все, это будет или был последний раз, но последние разы все не кончались и не кончались. Сколько еще это будет продолжаться?! Сколько можно бегать к нему тайком от всех, каждый раз боясь, оставаясь без оружия, что его лицо - последнее, что я вообще увижу?...Одни вопросы и не одного ответа...ох и влепит же мне в монастыре, если узнают, но это будет потом... Фокс подошел ближе. Сначала забрав у девушки сигарету, а затем прикоснулся губами к её подбородку. Хоть бы единственную прелюдию мне оставил, так нет ведь! Как дела в школе? - мужчина отошел от Геры, приблизившись к окну.
- Не думала, что тебе интересно, как мои дела, - Амелия не сдержала ехидной улыбки. Эти двое знали, зачем приехали и разговоры отнюдь не входили в их планы. Иногда они встречались не здороваясь и не прощаясь, просто и без слов, так было даже проще. Легко встав, Корвинус скинула с себя куртку, кидая её на кресло. Так же легко Амелия сняла с плеч кобуру с двумя пистолетами, положив её на край кровати - Береженого бог бережет! - а затем подошла к Миллеру.
- Мог бы хоть соврать, что рад меня видеть, - Гера дотронулась до его плеча, подходя ближе, - Сам разденешь или самой раздеться? Амелия дотронулась губами до шеи Фокса, запуская руки под белую футболку. В отличии от Игры, девушка предпочитала темные тона в одежде. Проводя пальцами по венам рук от бицепса до ладони, Гера подняла его руки, скидывая с него футболку. И все как всегда... Единственной частью одежды, которую еще не снимали с Амелии были перчатки. Их она не позволяла снимать никому, боясь оголять шрамы на ладонях.
- Иногда я тебя терпеть не могу, - выдохнула Корвинус Миллеру в губы, почти шипя.

- Мог бы. А что бы это изменило? - сообщил мужчина, не кривя душой. Разве что-то могли бы изменить его слова: «Я скучал»? Это действительно бы ничего не изменило ни в их своеобразных отношениях, если такие встречи вообще можно было бы назвать отношениями, ни негативные чувства к тому, где работает или живет партнер. Ведь по сути дела они оказались здесь случайно, просто введя свою первую встречу в легкую привычку доставлять друг другу удовольствие, быть иллюзионно, но быть любимыми, страстно желая друг друга. Для своих тридцати с небольшим Миллер выглядел весьма не плохо, да и при желании весьма сексуально.Возможно, и изменило бы, хотя...это уже не важно... Амелия обвила руками шею Миллера, поддаваясь всем телом вперед. Сегодня не хотелось грубости и неистовства, на плечи слишком навалилась усталость, чтобы строить из себя похотливую и очень опытную особу. Сейчас было бы приемлемым отдаться Фоксу так же, как в первый раз. Скрестив ноги за спиной мужчины, Корвинус прижалась к его обнаженной груди. Оба оказались очень быстро на постели, тем не менее, в их случае это было на руку обоим. Простыни, шелковые, приятно холодящие разгорячившееся тело, успели слегка смяться под этими двоими. Руки девушки спускались от плеч мужчины ниже, аккуратно ведя кончиками пальцев по рукам, затем плечам, остановившись на груди. Странно, но всю усталость сняло, как рукой, его властной и в тоже время нежной рукой.
- Меня все ненавидят. Правда, не все при этом со мной спят. - чуть ли не с гордостью сообщил Игла. Девушка улыбнулась, смотря в глаза Фоксу из под чуть приоткрытых век: Значит, мне удостоена честь…внукам потом расскажу. Слова в их случае были не нужны, тела понимали друг друга гораздо лучше всяких ненужных слов. Одновременно захотелось быть и маленькой неопытной девочкой, но в Гере пробуждалась неистовая тигрица, страстно желающая своего сильного и уверенного тигра. Одежда неприятно обжигала кожу, хотелось быстрее все скинуть, оставаясь в чем мать родила. Соприкосновение тел, легкие полу-вздохи, полу-стоны, тихая музыка казалось, сложились в один туман, обволакивающий с ног до головы.  Руки девушки  переместились к ремню брюк Миллера. Сладкая истома и предвкушения разливались по молодому телу Геры. Чуть подрагивая от возбуждения девушка, наконец, расстегнула злосчастный ремень, шепча ему на ухо: - Не приходи ко мне больше в ремне, не люблю их… Не отрываясь от губ Иглы, руки Амелии спустились по животу мужчины, слегка царапая горячую кожу к молнии своих брюк, легко расстегивая их. Но снять оставшуюся одежду, будучи  под Миллером было слегка не просто, поэтому девушка обняла мужчину за плечи, слегка толкнула в сторону, оказавшись сверху. Припав губами к шее Фокса, Корвинус спускалась уверенной дорожкой поцелуев к груди, добираясь к рифленому животу мужчины, проводя по его телу языком и покрывая поцелуями. Уже наученные сексуальным опытом с Миллером, руки девушки быстро расстегнули полусапожки и скинули их на пол. Следом полетели брюки миледи.

Это было странно, два абсолютно разных человека, «плюс» и «минус» сейчас вместе, в одной постели, уже не враги, но тем более не друзья. Если до Стилета дойдет эта информация, он голову открутит Амелии и на кол насадит, опять же, в лучшем случаи. Никто не знает, даже самый близкий человек для Геры – Алекс, и если узнает, наверняка, придумает месть по извращеннее, чем Мортичелли.  Отнюдь не из-за содеянного, а от нечестности со стороны подруги. Но сейчас все посторонние мысли ушли за кулисы рая, который ограничивался одной комнатой и двумя людьми в ней. Людьми, которым не положено быть вместе, не положено даже перекидываться парой слов, ни тем более прибывать в одной какой-либо связи, тем более интимной.
Право доминанта снова перешло к Фоксу, в чем девушка и не сомневалась, он никогда не терял бдительности и не шел на поводу у других, даже в постели, что порой крайне печалило Геру.  Ей, как и любой женщине, иногда хотелось быть главной, располагать все так, как хочется ей, в том числе и мужчину. Но с Миллером у них были какие-то первобытные устои – мужчина всегда главный, хотя это тоже было крайне, крайне приятно.
- А ты думал, в сказку попал, - выдохнула девушка перед тем, как Миллер накрыл губы девушки своими, целуя рывками, кусая до крови. Гера слизнула пару соленых багровых бусин с нижней губы, чуть сжав руки Фокса пальцами. Они быстро остались без одежды, что весьма быстро заканчивало прелюдию, переводя ситуацию к её логическому, но не менее приятному завершению. Руки Корвинус скользили по дорожкам вен, в судорогах впиваясь ногтями в плечи, царапая спину Миллера до крови. Где-то в глубине души хотелось оставить на теле Фокса как можно больше своих «меток», чтобы другая женщина два раза подумала, прежде чем прыгать к нему в постель. Дыхание стало прерывистым, слишком прерывистым, приходилось глубоко вдыхать, до боли в легких, растягивая воздух на пару выдохов, а потом все по новому кругу. Миллер сегодня был на редкость нежным, значит, настроение было не испорчено учениками, за это Гера им готова была выписать благодарность, ведь нежность прибывала в их постели так редко. Гера чуть выгнулась навстречу Миллеру, шумно выдыхая.  Все тело горело, казалось, сейчас  девушка испепелится, обратится в прах под мужчиной, не выдержав этого сладострастного блаженства. Где-то внизу живота приятно заныло, а по телу разлилось удовольствие, прожигающее изнутри. Вспышка яркого света, казалось, он шел откуда-то изнутри и все, апогей. Амелия блаженно откинула голову на постель, давая онемевшим мышцам расслабится. Руки Геры, поцарапавшие, кажется, до крови спину и плечи Миллера, скользнули с мужчины на шелковые простыни. Ткань приятно холодила запястья, но сквозь перчатки ладонями это девушка прочувствовать не могла к своему сожалению.  Фокса волна накрыла чуть позднее и мужчина, сделав пар резких движений, откинулся на кровать. Игла тут же закурил, и девушка, с завистью, подтянув к себе куртку, почти упавшую на пол, вытащила оттуда пачку сигарет и зажигалку. А вот за пепельницей пришлось вставать, хотя так не хотелось куда подниматься, идти, вообще делать лишние не жизненно-важные телодвижения, но, здравый смысл, понемногу возвращающейся к Амнлии, говорил о другом. Закурив, Гера встала с постели и, подойдя к окну, распахнула его. В комнату хлынула долгожданная прохлада, обдавая Корвинус приятным холодком, от чего по телу побежали мурашки. Подхватив пепельницу, девушка вернулась в постель, положив голову Миллеру на грудь. Две струйки дыма,  тянулись к потолку, но встретив там преграду в виде потолка, развивались. Стало слишком прохладно, и Гера накинула на тело часть то ли одеяла, то ли простыни, прикрывая наготу. Снова затянувшись, Амелия повернулась к Миллеру. Глаз его она видеть не могла, да и устремлены они были, наверняка,  в потолок, как это было обычно. Почему-то сейчас с ним хотелось говорить, говорить обо всем, а главное слушать. Не важно, что он будет говорить, пусть хоть стихи читает, Гера хотела слушать его голос, прокуренный, низкий, но ставший чем-то приятным для неё за последнее время. Но как об этом просить? Как?! Она не хотела привязать его к себе, да и сам он не хотел бы этого, наверняка. Тишина начинала давить, слишком напирать на сознание Ли, и не, выдержав, девушка тихо прошептала: - Фокс, расскажи мне, что-нибудь, пожалуйста…мне так не хочется уходить …от тебя. Гера затянулась, выпуская сигаретный дым уже в потолок, на мужчину она больше не смотрела. Если бы ты хоть раз попросил остаться, я бы, возможно, никуда бы от тебя уже не ушла. Никогда. Но ты не просишь, и поэтому я каждый раз ухожу, а потом снова возвращаюсь и так по кругу… Потушив окурок в пепельнице, Корвинус взяла в руки пистолет Иглы. Отпечатков она не оставляла, поэтому опасаться не стоило. Кольт, как кольт, ничего особого и примечательного. Мне мои пистолеты роднее, как продолжение рук буквально. Гера, покрутив в руках оружие еще минуту, положила его на место.

Гера молча слушала Фокса, улыбаясь одними уголками губ. У неё и в мыслях не было, что такой человек, как Миллер мог мечтать о саване и служении богу, слишком уж это не вязалось с его нынешним очень развязным и не положительным образом жизни. Он говорил, а девушка смотрела на него, не отводя взгляда, поглаживая пальцами небритый подбородок. Пальцы покалывало, но это было приятным и настолько нежным, что не хотелось отдергивать руку, а надо бы было, наверное. Я даже и не думала, что он мне будет что-то рассказывать вместо того, чтобы указать на дверь. Но ряса ему бы определенно не пошла бы.
- Нет, не нравятся. К священникам такое отношение, знаешь, как будто он тебе за пару минут стал настолько родным и ему хочется рассказать все, рассказать, сколько согрешила, сколько крови на руках, которую уже ничем не смыть и сколько еще согрешу, сколько боли внутри засело, а он сидит, слушает, а потом: «Прощаю тебе твои грехи, дочь моя» и все. Внутри неимоверное количество спокойствия находится, -  Гера прижалась щекой к груди Фокса. Рисковое дело было, трогать чужое оружие. И кто меня за руку дергал брать кольт в руки?! Амелия и сама не любила, когда трогают её пистолеты, но относилась к этому с долей спокойствия, но от просьбы Фокса, сказанной спокойным вкрадчивым голосом, девушка невольно поежилась, сделав заметку в памяти, никогда больше не трогать его вещи, тем более оружие, потому что проблем ей с Миллером точно не хотелось. Руки мужчины скользнули к запястьям Корвинус, а затем коснулись единственного атрибута одежды на ней. Меня еще никто не просил снимать их, показывать то, что скрыто под ними. Оголять кисти Гера совсем не любила, а за годы ношения перчаток это стало даже чуждым для неё. Снимала она их только перед  сном, находясь в одиночестве, каждый раз рассматривая шрамы, как стигматы на теле.
Дважды просить Амелию не пришлось, она расстегнула клепки на перчатках и, сняв их, положила над головой, чтобы в скором времени их снова одеть. Быстро скользнув по ним взглядом, будто надеясь, что шрамы вдруг резко пропадут, девушка замкнула руки в замок, стараясь скрыть остаточные явления после ожога.
- Под ними на самом деле нет ничего интересного, - смущенно проговорила Корвинус, чуть отстранившись от мужчины, затем продолжила: - В этом есть свои плюсы, я не оставляю отпечатков, не приходится тратиться на медицинскую атрибутику. Гере поскорее хотелось отшутиться и снова надеть перчатки. У каждого человека есть интимный предмет одежды или аксессуар и когда они его снимают, чувство обнаженности и не уютности не покидает. Для многих верующих это нательный крестик,  для преступников – расставание с любимым, проверенным в бое оружии, для дипломата, возможно, дорогой Паркер, но такие вещи существовали у каждого, для Амелии это были два куска кожаной ткани.

- Возможно. Мне пока трудно ответить на этот вопрос. Но если тебе что-то интересно из моей жизни, я могу тебе рассказать. Просто, - девушка опустила глаза, чуть смутившись, но сказав «а» нужно говорить и «б», поэтому продолжила, - ты никогда не интересовался моей жизнью. Амелия слегка порозовела, но быть смутившейся особой долгое время никак не входило в её планы, так что краска с лица сошла быстро и девушка снова посмотрела на Миллера, слегка похолодевшим взором. Сейчас было трудно переварить в голове все события ночи, а точнее её последствия. Обычно, они расходились сразу после секса, да и Гере не зачем было задерживаться, чтобы не уходить потом от ответов на вопросы о «Монастыре грехов». Но сегодня что-то изменилось, что-то пошло не так или же наоборот так. Корвинус не переставала смотреть на Фокса. Холодный взгляд, так долго отрабатываемый в прошлом, теперь уже стал не нужным и уступил место мягкому, чуть насмешливому взору. Мужчина взял руки Геры свои, касаясь шрамов. Первой мыслью было, отдернуть руки, скрыть все это безобразие и больше никогда никому не показывать. Держаться.  Держаться. Только бы не отдернуть руки, только бы сдержаться. Но вместо того, чтобы сказать какую-нибудь колкость или просто неприятность, Миллер прикоснулся к шрамам губами, сначала к одной руке, потом к другой. Корвинус пришла в легкий ступор, шок. Странный, очень странный мужчина. Девушке виделось, что Миллер, ну, максим, что сделает, это скажет что-нибудь из разряда: «Ничего страшного, бывает и хуже». Но уж точно не будет прикасаться к ним губами. Он первый, кто видит их из моих мужчин и такая не обычная, но не менее приятная реакция. Странно это звучит, мой мужчина, употребленное к Фоксу. Вопрос Игры застал Амелию врасплох, но тем самым вывел её из раздумий.
- Ну, я не хочу видеть реакцию людей на них, это неприятно, когда их замечают и говорят об этом за спиной, лучше, чтобы было не видно, - протянула девушка, наблюдая за рукой Миллера. Он аккуратно убрал выбившуюся прядь светлых волос, скользнув пальцем по губам девушки. Руки мужчины были теплыми, под ними хотелось свернуться клубочком и найти где-то внутри моторчик кошки, чтобы лежать, урчать и больше уже никуда не уходить. Наверное, я могла бы с ним задержаться на долго, или же насовсем. По крайней мере, мне так кажется.  Два минуса в тандеме дают плюс. Или же бомбу замедленного действия. Очень резко захотелось прижаться к Миллеру всем телом, вдыхая аромат его тела. Руки девушки скользнули к плечам Миллера.
- Обними меня, пожалуйста, - девушка поддалась всем телом к Фоксу, обняв за шею, а в голове: …и никогда не отпускай. Последняя фраза так и осталась несказанной, да и не к месту она была сейчас, будучи произнесенной. Гера прикрыла глаза, шумно выдыхая воздух из легких.

Искоренить смешки? Конечно, что 21 грамм свинца в лоб или сердце решат пусть не все мои проблемы, а хотя бы их часть, но я не настолько жестока, чтобы карать людей смертью за их глупость. Но ответить на вопрос все-таки стоило, молчание было слишком неловким состоянием для разговорчивой Амелии.
- Да, я знаю, как решить эту проблему, - девушка недобро усмехнулась, легко прикоснувшись губами к небритой и поэтому колючей щеке Миллера, а затем добавила, - на всех глупых людей даже в одном Нью-Йорке не хватит. У тебя придется занимать. Миллер легко, даже слишком для него самого, наверное, обнял Геру. Объятие было настолько теплым и нежным, так не похожим на отношения Фокса и Корвинус, что хотелось украдкой ущипнуть себя, чтобы понять, сон это или реальность.  А, может, в нем всего лишь проснулись чувства сродни отцовским? Хотя Миллер и подобные чувства – что-то как-то вместе не вяжется. Да и отношения у нас отнюдь не отцов-детей.
- У тебя руки теплые,  - заключила Амелия, выгибая спину под чуткими пальцами мужчины. С ним хотелось задержаться еще на пару часов, придаваясь плотским, а теперь еще и духовным утехам, но время начинало поджимать. Циферблат неумолимо говорил, что пора собираться и ехать домой, высвечивая 06:40. За окном было еще темно, но скоро солнце начнет вставать, а вместе с ним и обычные люди. Фоксу тоже пора возвращаться в Клетку, а то девочки наверняка уже заждались. От этой мысли на душе заскребли крысы. Не кошки, а именно крысы, серые, неприятные и жутко ревнивые. Но Гера прекрасно понимала, что ревность не в её компетенции, потому что кроме секса и сегодняшней теплой ситуации после их ничего не связывало и не могло бы связывать, слишком уж они разные, слишком большая разница в возрасте – люди не поймут, да и они по разные стороны баррикад. А так хотелось бы, но пора собираться. Девушка отстранилась от Фокса и, подхватив с постели перчатки, глазами уже нашарила одежду. А сегодня все действительно спокойнее, чем обычно. Подняв с пола нижнее белье, брюки и топ, Гера направилась в ванную. Капли воды неприятно обжигали кожу и чтобы до конца смыть эти ощущения и события прошедшей ночи, Амелия повернула ручку с холодной водой практически до максимума. Это было весьма опрометчивым решением, от которого дух захватило. Приняв, наконец, нормальный теплый душ, девушка вышла из кабинки. Насухо вытерев тело, Гера быстро оделась. Зеркало запотело и по привычке, Амелия провела рукой по влажной глади, на которой до этого были лишь темные очертания одежды Корвинус. Вся косметика смылась, волосы начали виться от повышенной влажности. Сейчас Амелия выглядела на год, а то и на два моложе своих лет. Увидев её в таком виде вряд ли бы можно было поверить в суть её увлечения – работы. И что за вредная привычка – желание нравится всем мужчинам, даже врагам?! Кое-как уложив волосы, точнее заплетя их в косу, Гера, уже выходя из ванной, натянула перчатки. Забрав с кровати пепельницу и кобуру с пистолетами, Амелия села в глубокое кресло. Сигареты Миллера пришлись как раз кстати. Закурив, девушка обратилась к Фоксу слегка уставшим взглядом: - Ты на машине? Подвести? И откуда во мне столько доброты?! Да и с чего бы ему быть без машины и поехать со мной?! – каря сама себя, подумала Гера, выпустив клубы табачного дыма. Часы буквально кричали о том, что пора делать ноги, а мигающие цифры «07:05» задавали ритм бега. Спрашивать, когда позвонит Миллер в следующий раз было глупо, тут вопрос стоял в другом, а позвонит ли вообще. Сигарета в пальцах тлела без дела – Гера ждала ответа, неотрывно смотря на Фокса. Только когда пепел упал на край стола, Амелия спохватилась и быстро потушила сигарету. Встав из-за стола, девушка надела кобуру с пистолетами, так неосмотрительно оставленную в комнате, а затем и куртку не спеша, направляясь к выходу.